Text 4.

«The Canterville Ghost» (an extract from the novel)

by Oscar Wilde

The storm raged fiercely all that night, but nothing of particular note occurred.
The next morning, however, when they came down to breakfast, they found the terrible
stain of blood once again on the floor. "I don't think it can be the fault of the Paragon
Detergent," said Washington, "for I have tried it with everything. It must be the ghost."
He accordingly rubbed out the stain a second time, but the second morning it appeared
again. The third morning also it was there, though the library had been locked up at
night by Mr. Otis himself, and the key carried up-stairs. The whole family were now
quite interested; Mr. Otis began to suspect that he had been too dogmatic in his denial of
the existence of ghosts, Mrs. Otis expressed her intention of joining the Psychical
Society, and Washington prepared a long letter to Messrs. Myers and Podmore on the
subject of the Permanence of Sanguineous Stains when connected with Crime. That
night all doubts about the objective existence of phantasmata were removed for ever.
The day had been warm and sunny; and, in the cool of the evening, the whole
family went out to drive. They did not return home till nine o'clock, when they had a
light supper. The conversation in no way turned upon ghosts, so there were not even
those primary conditions of receptive expectations which so often precede the
presentation of psychical phenomena. The subjects discussed, as I have since learned
from Mr. Otis, were merely such as form the ordinary conversation of cultured
Americans of the better class, such as the immense superiority of Miss Fanny
Devonport over Sarah Bernhardt as an actress; the difficulty of obtaining green corn,
buckwheat cakes, and hominy, even in the best English houses; the importance of
Boston in the development of the world-soul; the advantages of the baggage-check
system in railway travelling; and the sweetness of the New York accent as compared to
the London drawl. No mention at all was made of the supernatural, nor was Sir Simon
de Canterville alluded to in any way. At eleven o'clock the family retired, and by half-
past all the lights were out. Some time after, Mr. Otis was awakened by a curious noise
in the corridor, outside his room. It sounded like the clank of metal, and seemed to be
coming nearer every moment. He got up at once, struck a match, and looked at the time.
It was exactly one o'clock. He was quite calm, and felt his pulse, which was not at all
feverish. The strange noise still continued, and with it he heard distinctly the sound of
footsteps. He put on his slippers, took a small oblong phial out of his dressing-case, and
opened the door. Right in front of him he saw, in the wan moonlight, an old man of
terrible aspect. His eyes were as red burning coals; long grey hair fell over his shoulders
in matted coils; his garments, which were of antique cut, were soiled and ragged, and
from his wrists and ankles hung heavy manacles and rusty gyves.
"My dear sir," said Mr. Otis, "I really must insist on your oiling those chains,
and have brought you for that purpose a small bottle of the Tammany Rising Sun
Lubricator. It is said to be completely efficacious upon one application, and there are
several testimonials to that effect on the wrapper from some of our most eminent native
divines. I shall leave it here for you by the bedroom candles, and will be happy to
supply you with more, should you require it." With these words the United States
Minister laid the bottle down on a marble table, and, closing his door, retired to rest.
For a moment the Canterville ghost stood quite motionless in natural
indignation; then, dashing the bottle violently upon the polished floor, he fled down the
corridor, uttering hollow groans, and emitting a ghastly green light. Just, however, as he
reached the top of the great oak staircase, a door was flung open, two little whiterobed
figures appeared, and a large pillow whizzed past his head! There was evidently no time
to be lost, so, hastily adopting the Fourth dimension of Space as a means of escape, he
vanished through the wainscoting, and the house became quite quiet.
On reaching a small secret chamber in the left wing, he leaned up against a
moonbeam to recover his breath, and began to try and realize his position. Never, in a
brilliant and uninterrupted career of three hundred years, had he been so grossly
insulted. He thought of the Dowager Duchess, whom he had frightened into a fit as she
stood before the glass in her lace and diamonds; of the four housemaids, who had gone
into hysterics when he merely grinned at them through the curtains on one of the spare
bedrooms; of the rector of the parish, whose candle he had blown out as he was coming
late one night from the library, and who had been under the care of Sir William Gull
ever since, a perfect martyr to nervous disorders; and of old Madame de Tremouillac,
who, having wakened up one morning early and seen a skeleton seated in an armchair
by the fire reading her diary, had been confined to her bed for six weeks with an attack
of brain fever, and, on her recovery, had become reconciled to the Church, and broken
off her connection with that notorious sceptic, Monsieur de Voltaire. He remembered
the terrible night when the wicked Lord Canterville was found choking in his dressing-
room, with the knave of diamonds half-way down his throat, and confessed, just before
he died, that he had cheated Charles James Fox out of £50,000 at Crockford's by means
of that very card, and swore that the ghost had made him swallow it. All his great
achievements came back to him again, from the butler who had shot himself in the
pantry because he had seen a green hand tapping at the window-pane, to the beautiful
Lady Stutfield, who was always obliged to wear a black velvet band round her throat to
hide the mark of five fingers burnt upon her white skin, and who drowned herself at last
in the carp-pond at the end of the King's Walk. With the enthusiastic egotism of the true
artist, he went over his most celebrated performances, and smiled bitterly to himself as
he recalled to mind his last appearance as "Red Reuben, or the Strangled Babe," his
début as "Guant Gibeon, the Blood-sucker of Bexley Moor," and the furore he had
excited one lovely June evening by merely playing ninepins with his own bones upon
the lawn-tennis ground. And after all this some wretched modern Americans were to
come and offer him the Rising Sun Lubricator, and throw pillows at his head! It was
quite unbearable. Besides, no ghost in history had ever been treated in this manner.
Accordingly, he determined to have vengeance, and remained till daylight in an attitude
of deep thought.
 Текст 4. «Кентервильское приведение» (выдержка из романа)
Оскара Уайльда

Буря бушевала всю ночь, но ничего особенного не происходило. Однако на

следующее утро, когда все члены семьи спустились на завтрак, они обнаружили
ужасное пятно крови на полу. "Я не думаю, что это вина пятновыводителя, -
сказал Вашингтон, - ибо я пробовал его практически на всём». Должно быть, это
явно призрак. Он опять удалил пятно во второй раз, но на утро оно появилось
снова. На третий день оно тоже было там, хотя ночью библиотека была заперта
самим мистером Отисом, и ключ был отнесен наверх. Вся семья была теперь
очень заинтересована призраками; Мистер Отис начал подозревать, что он
слишком догматичен в своем отрицании существования призраков, миссис Отис
выразила намерение присоединиться к обществу психических исследований, а
Вашингтон подготовил длинное письмо миссис Майерс и Подмор по теме
постоянства кровавых пятен, вызванных преступностью. Той ночью, все
сомнения в объективном существовании призраков навсегда исчезли.
День был теплым и солнечным; и вся семья решила отправится в поездку в
прохладный вечер. Они вернулись домой только к 9 вечера, легко поужинали.
Разговор ни в коем случае не касался призраков, поэтому не было даже тех
восприимчивых ожиданий, которые так часто предшествуют представлению
психических явлений. Обсуждаемые темы семьи, как я впоследствии узнал от
мистера Отиса, были всего лишь такими, какими бывают обычные разговоры
образованных американцев высшего класса; они разговаривали об огромном
превосходстве Мисс Фанни Девонпорт как актрисы над Сарой Бернар; о том, что
даже в лучших английских домах трудно перестать есть кукурузу, гречневую
лепешку и мамалыгу; о значимости Бостона в развитии мировой души; о
преимуществах билетов с багажом, когда путешествуешь поездом; и о сладости
Нью-Йоркского акцента по сравнению с лондонским протяжным говором.
О сверхъестественном вообще не упоминалось, как и о сэре Саймоне де
Кентервиле. В одиннадцать часов семья удалилась на отдых, и к половине
двенадцатого все огни в доме были погашены. Некоторое время спустя Мистера
Отиса разбудил странный шум в коридоре, за дверью его комнаты. Звук был
похож на скрежет металла и, казалось, этот звук приближался с каждой минутой к
нему. Он тут же встал, чиркнул спичкой и посмотрел на часы. Час ночи. Он был
совершенно спокоен, пощупал свой пульс, который вовсе не был лихорадочным.
Странный шум все еще продолжался, и вместе с ним он отчетливо услышал звук
шагов.
Он надел тапочки, достал маленький пузырек из своего туалетного
чемоданчика и открыл дверь. Прямо перед ней он увидел при слабом лунном
свете старика ужасного вида. Его глаза были красные как горящие угли; длинные
седые волосы падали ему на плечи в спутанных рулонах; его одежда, сделанная
под старину, была испачкана и потрепана, а на запястьях и лодыжках висели
тяжелые наручники и ржавые цепи.
«Мой дорогой сэр, - сказал господин Отис, - я действительно должен
настаивать на том, чтобы вы смазывали эти цепи, для этого я и принес небольшой
флакон машинного масла Tammany Rising Sun. Считается, что эффект появляется
сразу же после первого использования, и есть несколько свидетельств об этом от
некоторых из наших самых выдающихся священников. Я оставлю это здесь, для
вас, при свечах в спальне, и буду рад предоставить вам еще больше, если вам это
пригодится». С этими словами посол Соединенных Штатов положил бутылку на
мраморный стол и, закрыв дверь, отправился отдыхать.
На мгновение, призрак Кентервилля стоял совершенно неподвижно в
негодовании; затем, яростно разбивая бутылку о полированный пол, полетел по
коридору, издавая пустые стоны и испуская ужасный зеленый свет. Однако, как
только оно достигло дубовой лестницы, дверь распахнулась, появились две
маленькие фигуры в белых халатах, и в тотчас, мимо головы приведения
просвистела большая подушка! Нельзя было терять время и поэтому, поспешно
приняв четвертое измерение как средство спасения, оно исчезло в стене и в доме
стало довольно тихо.
Добравшись до небольшой секретной комнаты в левом крыле, призрак
прислонился к лунному лучу, чтобы восстановить дыхание, и позже пытался
понять свое местонахождении. Никогда, за блестящую и непрерывную карьеру
длительностью триста лет, он не был так сильно оскорблен. Приведение
вспомнило о вдовствующей герцогине, которую он напугал до негодования, когда
та стояла перед зеркалом в своих кружевах и бриллиантах; вспомнил четырех
домработниц, которые впали в истерику, когда он просто улыбнулся им сквозь
шторы в одной из спален; о настоятеле прихода, который до сих пор проходит
реабилитацию у сэра Уильяма Гулла он нервозности, потому что однажды, когда
тот поздно вечером пришел из библиотеки, кто-то задул его свечу, вспоминал
призрак и о старой мадам де Тремуйяк, которая, проснувшись однажды рано
утром и увидев скелета, сидящего в кресле у камина, читая ее дневник, слегла на
шесть недель с приступом лихорадки головного мозга, она примирилась с
церковью и разорвала все связи с этим пресловутым скептиком, месье де
Вольтером.
Он также вспомнил ужасную ночь, когда злой Лорд Кентервиль был найден
задыхающимся в своей уборной с Бубновым Валетом в горле. Тот перед смертью
сказал, что обманул Чарльза Джеймса Фокса на 50 000 фунтов в Крокфорде с
помощью этой самой карты, и поклялся, что призрак заставит его проглотить ее.
Он вспомнил каждую из жертв своих великих деяний, от дворецкого,
застрелившегося в буфетной, потому что он увидел зеленую руку, стучавшую в
окно, до прекрасной леди Статфилд, которая всегда носила черную бархатную
ленту на шее, чтобы скрыть след от пяти пальцев, которые обожгли ее бархатную
кожу. В конце концов, она утопилась в пруду с карпами в конце королевской
аллеи. С восторженным эгоизмом, как истинный художник, он перебирал свои
самые знаменитые роли и горько улыбался про себя, вспоминая свое последнее
выступление в качестве "рыжего Рабена, или задушенного младенца", или же
свой дебют в роли "Гуанта Гибеона, кровопийцы из Бексли-Мура", и вспомнил
даже тот фурор, который он произвел в один прекрасный июньский вечер, просто
играя своими костями в кегли на лужайке для большого тенниса. И после всего
этого, какие-то жалкие американцы приезжают в дом, предлагают ему машинное
масло и швыряют в него подушками. Это было совершенно невыносимо. Ни с
одним призраком в истории не обращались подобным образом. Поэтому он решил
отомстить и остаться до рассвета в глубокой задумчивости.
 Interpretation of the extract from «The Canterville ghost » by Oscar Wilde

The text under analysis is taken from the story “The Canterville ghost”. It’s
gothic-humorous fairy-tale by Oscar Wilde - an English writer and poet. He is one of
the most famous playwrights of the late Victorian period, one of the key figures of
aestheticism and European modernism. At the age of 33, which is known to be awkward
in lives of many people, Oscar wrote one of his successful work: «The Canterville
ghost» was enthusiastically accepted by the public.
This is the tragic story of Sir Simon de Centerville, who was connected by a curse
and existed in the form of a frightening ghost, rumors of which are scared to death. The
peace of the ghost with the settlement of the castle of the American family was
disturbed. No one was afraid of bloody spots or thunder. The ghost was advised to oil
rusty chains. As a result, Sir Simon's spirit fell ill. However, fortunately, the eldest
daughter - Virginia, a sensitive and kind girl, helps the ghost to find peace. The family
buries the found remains of the former owner of the castle in the proper place. They
lives safely, and Virginia is married to her beloved fiancé.
The main idea of the text is theme of compassion. The author tries to inform
reader that the most essential thing in our life is to be kind and sympathetic person, to
think not only about yourself, but also about other people, try to help them in
misfortune. This is love for your neighbor and love is stronger than death.
The author masterfully applied a paradox technique that creates a comic effect.
We can see this in the fragment when Mr. Otis gives advice to the ghost, completely
without fear of him. The ghost becomes desperate and begins to remember his best
deeds, which made other people frightened him even death. The writer's humor
emphasizes American pragmatism. Oscar Wilde called his work «Materially idealistic
romantic story». Such characteristic probably reflects the clash of the material world of
pragmatic Americans with the otherworldly, mysterious world.
Finally, what about my opinion? Despite the fact that the book is intended for
children, it can also be useful for adults. I consider, the main life lesson in the story is
you need to be indifferent and ready to come to rescue at any time. The short story
teaches how to be brave, caring and sensitive, even talking with a ghost. Notes of humor
reveal the story in mottled colors, which also attracts the reader.