Professional Documents
Culture Documents
A4
A4
Зигмунд Фрейд
Я и Оно (сборник)
«Издательство АСТ»
УДК 159.964.2
ББК 88.6
Фрейд З.
Я и Оно (сборник) / З. Фрейд — «Издательство АСТ»,
— (Величайшие люди и мыслители)
ISBN 978-5-17-108547-6
УДК 159.964.2
ББК 88.6
Содержание
По ту сторону принципа удовольствия 6
I 6
II 9
Конец ознакомительного фрагмента. 13
4
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
Зигмунд Фрейд
Я и Оно
© Боковиков А. М., перевод на русский язык, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2018
5
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
По ту сторону принципа удовольствия
I
В психоаналитической теории мы без всяких сомнений предполагаем, что течение пси-
хических процессов автоматически регулируется принципом удовольствия. То есть мы счи-
таем, что оно стимулируется неприятным напряжением и затем принимает такое направление,
которое в конечном счете совпадает с уменьшением этого напряжения, другими словами –
с избеганием неудовольствия или получением удовольствия. Рассматривая изучаемые нами
психические процессы с учетом такой последовательности, мы привносим в свою работу эко-
номическую точку зрения. Мы полагаем, что описание, которое, наряду с топическим и дина-
мическим моментами, пытается оценить еще и экономический, будет самым полным из всех,
которые мы можем сегодня себе представить, и оно заслуживает того, чтобы быть отмеченным
под названием метапсихологического.
При этом для нас не представляет интереса исследование того, насколько мы с введе-
нием принципа удовольствия приблизились или присоединились к определенной, исторически
сложившейся философской системе. К таким умозрительным предположениям мы приходим
через описание и учет фактов, получаемых в нашей области благодаря повседневным наблю-
дениям. Приоритет и оригинальность не относятся к целям, которые стоят перед психоанали-
тической работой, а впечатления, лежащие в основе установления этого принципа, настолько
ярки, что едва ли возможно упустить их из виду. Напротив, мы были бы весьма признательны
философской или психологической теории, которая смогла бы показать нам, в чем состоит
значение столь императивных для нас ощущений удовольствия и неудовольствия. К сожале-
нию, ничего приемлемого нам здесь не предлагают. Это самая темная и недоступная область
душевной жизни, и если мы не можем обойтись без того, чтобы ее не затронуть, то, по моему
мнению, самое вольное предположение будет и самым лучшим. Мы решились соотнести удо-
вольствие и неудовольствие с количеством имеющегося в душевной жизни – и не связанного
как-либо – возбуждения таким образом, что неудовольствие соответствует увеличению, а удо-
вольствие – уменьшению этого количества. При этом мы не имеем в виду простое соотноше-
ние между интенсивностью ощущений и изменениями, к которым они относятся, менее же
всего – в соответствии со всеми данными психофизиологии – прямую пропорциональность;
вероятно, решающий момент для ощущения – это степень уменьшения или увеличения во
времени. Возможно, здесь был бы полезен эксперимент; нам, аналитикам, едва ли целесооб-
разно углубляться в эти проблемы, пока у нас нет возможности руководствоваться абсолютно
надежными наблюдениями.
Но мы не можем оставаться равнодушными, видя, что такой проницательный исследова-
тель, как Г. Т. Фехнер, отстаивает точку зрения на удовольствие и неудовольствие, в сущности
совпадающую с той, к которой нас приводит психоаналитическая работа. Положение Фехнера,
высказанное в его небольшом сочинении «Некоторые идеи об истории возникновения и раз-
вития организмов» (1873), сформулировано следующим образом: «Поскольку сознательные
побуждения всегда находятся в связи с удовольствием или неудовольствием, можно подумать,
что удовольствие и неудовольствие также находятся в психофизической взаимосвязи с услови-
ями стабильности и нестабильности; и это позволяет обосновать развиваемую мной в другом
месте гипотезу, что всякое психофизическое возбуждение, переступающее порог сознания, в
известной мере связано с удовольствием, когда оно, перейдя известную границу, приближа-
ется к полной стабильности, и в известной мере с неудовольствием, когда оно, также пере-
ходя известную границу, от него отклоняется; вместе с тем между обеими границами, которые
6
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
или замещающего удовлетворения, то этот результат, который обычно представляет собой воз-
можность для получения удовольствия, воспринимается Я как неудовольствие. Вследствие ста-
рого конфликта, оканчивающегося вытеснением, принцип удовольствия вновь прорывается,
причем именно в тот момент, когда определенные влечения работали над тем, чтобы, соблюдая
этот же принцип, получить новое удовольствие. Детали процесса, благодаря которому вытес-
нение превращает возможность удовольствия в источник неудовольствия, пока еще недоста-
точно понятны или недоступны для ясного изложения, но, несомненно, всякое невротическое
неудовольствие подобного рода – это удовольствие, которое не может ощущаться как таковое 1.
Оба указанных здесь источника неудовольствия далеко не исчерпывают всего многооб-
разия наших переживаний неудовольствия, но об остальной их части можно, по-видимому, с
полным основанием утверждать, что их наличие не противоречит господству принципа удо-
вольствия. Ведь неудовольствие, которое мы чаще всего испытываем, – это неудовольствие,
связанное с восприятием, либо восприятие напора неудовлетворенных влечений, либо внеш-
нее восприятие, каким бы оно ни было – мучительным само по себе или вызывающим в душев-
ном аппарате неприятные ожидания, которые расцениваются им как «опасность». Реакция на
требования этих влечений и угрозы, в которой, собственно, и выражается деятельность душев-
ного аппарата, может корректно управляться принципом удовольствия или модифицирующим
его принципом реальности. Поэтому, видимо, нет надобности признавать продолжающееся
ограничение принципа удовольствия, и все же именно исследование психической реакции на
внешнюю опасность может дать новый материал и привести к новой постановке обсуждаемой
здесь проблемы.
1
Дополнение, сделанное в 1925 году: Главное, пожалуй, заключается в том, что удовольствие и неудовольствие как созна-
тельные ощущения связаны с Я. – Прим. пер.
8
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
II
Уже давно было описано состояние, возникающее после сильных механических сотря-
сений, столкновений поездов и других несчастных случаев, связанных с угрозой для жизни,
за которым закрепилось название «травматический невроз». Ужасная, совсем недавно окон-
чившаяся война привела к появлению огромного множества таких заболеваний и, по крайней
мере, положила конец искушению сводить их к органическому повреждению нервной системы
под воздействием механической силы. Картина состояния при травматическом неврозе при-
ближается к истерии по богатству сходных моторных симптомов, но, как правило, превос-
ходит ее очень резко выраженными признаками субъективного страдания, примерно такими
же, как при ипохондрии или меланхолии, и проявлениями всеобъемлющей общей слабости и
расстройства психических функций. До сих пор не было достигнуто полного понимания ни
военных неврозов, ни травматических неврозов мирного времени. В случае военных неврозов
казалось, что вопрос, с одной стороны, проясняется, но вместе с тем и осложняется тем обсто-
ятельством, что одна и та же картина болезни иногда возникала без содействия грубой меха-
нической силы; в обычном травматическом неврозе выделяются две особенности, на которых
нам удалось построить свои рассуждения: во-первых, основное значение в этиологии, по-види-
мому, приходилось на момент неожиданности, испуга, и во-вторых, одновременно получен-
ное повреждение или ранение чаще всего противодействовало возникновению невроза. Испуг,
тревога, боязнь неверно употребляются как синонимы; их легко разграничить по их отноше-
нию к опасности. Тревога означает известное состояние ожидания опасности и приготовление
к ней, даже если она неизвестна; боязнь предполагает определенный объект, которого боятся;
испугом же, подчеркивая момент неожиданности, называют состояние, в котором человек ока-
зывается при возникновении опасности, когда он к ней не подготовлен. Я не думаю, что тре-
вога может вызвать травматический невроз; в тревоге есть нечто защищающее от испуга и,
следовательно, от невроза, вызываемого испугом. К этому тезису мы вернемся позднее.
Изучение сновидения мы можем рассматривать как самый надежный путь к исследова-
нию глубинных душевных процессов. Сновидения при травматическом неврозе обнаруживают
такую особенность, что они снова и снова возвращают больного к ситуации произошедшего
с ним несчастного случая, от чего он каждый раз просыпается в испуге. Большого удивления
это не вызывает. Считается, что это как раз и есть доказательство силы впечатления, произве-
денного травматическим переживанием, что оно постоянно навязывается больному даже во
сне. Больной, так сказать, психически фиксирован на этой травме. Такие фиксации на пере-
живании, которое вызвало болезнь, давно известны при истерии. Брейер и Фрейд в 1893 году
утверждали: истерические больные в большинстве своем страдают от реминисценций. Также
и в случае военных неврозов исследователи, например Ференци и Зиммель, смогли объяснить
некоторые моторные симптомы фиксацией на моменте травмы.
Однако мне не известно, чтобы люди, страдающие травматическим неврозом, в состоя-
нии бодрствования много времени уделяли воспоминанию о несчастном случае. Скорее, они
стараются о нем не думать. Если кто-то принимает как само собой разумеющееся, что снови-
дение ночью снова возвращает их в ситуацию, сделавшую их больными, то он не понимает
сущности снов. Ей скорее соответствовал бы показ больному картин из того времени, когда
он был здоров, или картин ожидаемого выздоровления. Чтобы сновидения травматических
невротиков не ввели нас в заблуждение по поводу тенденции сна к исполнению желания, нам
остается разве что заключить, что в этом состоянии функция сновидения, подобно многому
другому, также оказалась подорванной и отклоненной от своих целей, или мы должны были
бы вспомнить о загадочных мазохистских тенденциях Я.
9
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
2
Это толкование потом было полностью подтверждено дальнейшим наблюдением. Однажды, когда мать вернулась после
нескольких часов отсутствия, мальчик приветствовал ее сообщением: « Беби о-о-о-о», которое вначале осталось непонятным.
Однако вскоре выяснилось, что во время этого долгого одиночества ребенок нашел способ, как можно исчезнуть самому. Он
обнаружил свое отражение в большом зеркале на подставке, достававшем почти до пола, а затем приседал на корточки, чтобы
отражение уходило «прочь».
10
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
мучительную для себя игру? На это могут ответить, что уход должен быть сыгран как предва-
рительное условие для радостного возвращения, что в последнем, собственно, и состоял смысл
игры. Но этому противоречило бы то наблюдение, что первое действие, уход, разыгрывалось
само по себе, причем несравненно чаще, чем вся сцена, доведенная до приятного конца.
Анализ такого единичного случая не дает надежного решения; если посмотреть беспри-
страстно, складывается впечатление, что ребенок сделал это переживание предметом своей
игры по совсем другим мотивам. Играя, сначала он был пассивен, событие задело его за живое,
и теперь он берет на себя активную роль, повторяя это событие в виде игры, несмотря на то,
что оно было неприятным. Это стремление можно было бы отнести к влечению к овладению,
которое не зависит от того, было ли воспоминание само по себе приятным или нет. Но можно
поискать и другое толкование. Выбрасывание предмета, в результате чего он исчезает, может
быть удовлетворением подавленного в жизни импульса мести матери за то, что она ушла от
ребенка, и тогда может иметь значение своенравия: «Да, иди прочь, ты мне не нужна, я сам
тебя отсылаю». Этот же ребенок, которого я наблюдал в возрасте полутора лет во время его
первой игры, годом позже имел обыкновение бросать на пол игрушку, на которую он сердился,
и говорить при этом: «Иди на войну!» Ему тогда рассказывали, что его отсутствующий отец
находится на войне, и он совсем не жалел об отсутствии отца, а демонстрировал самые явные
признаки того, что он не хотел, чтобы кто-то помешал ему единолично обладать матерью 3. Мы
знаем и о других детях, что они могут выражать сходные враждебные побуждения, швыряя
предметы вместо людей. Здесь возникает сомнение, может ли стремление психически пере-
работать нечто производящее сильное впечатление, полностью им овладеть, проявиться пер-
вично и независимо от принципа удовольствия. Ведь в обсуждаемом здесь случае ребенок мог
бы повторять в игре неприятное впечатление лишь потому, что с этим повторением связано
получение другого, но непосредственного удовольствия.
Дальнейшее прослеживание детской игры также не устраняет этих наших колебаний в
выборе между двумя объяснениями. Мы видим, что дети повторяют в игре все, что произвело
на них большое впечатление в жизни, что при этом они могут отреагировать это сильное впе-
чатление и, так сказать, стать хозяевами положения. Но с другой стороны, достаточно ясно,
что вся их игра находится под влиянием желания, доминирующего в этом возрасте: быть боль-
шими и вести себя как взрослые. Можно также наблюдать, что неприятный характер пережи-
вания не всегда делает его непригодным для игры. Если доктор осматривал у ребенка горло
или произвел небольшую операцию, то это пугающее переживание, несомненно, станет содер-
жанием следующей игры, но при этом нельзя не заметить, что ребенок получает удовольствие
из другого источника. Переходя от пассивности переживания к активности игры, он достав-
ляет товарищу по игре ту неприятность, которая произошла с ним самим, и таким образом он
мстит человеку, которого тот замещает.
Тем не менее из этих рассуждений следует, что предположение о наличии особого влече-
ния к подражанию в качестве мотива игры – излишне. Кроме того, напомним, что игра арти-
стов и подражание взрослых, которое, в отличие от поведения ребенка, рассчитано на зрителя,
доставляет последнему, например, в трагедии, самые болезненные впечатления и все же может
восприниматься им как высшее наслаждение. Таким образом, мы убеждаемся, что и при гос-
подстве принципа удовольствия существует достаточно средств и способов, чтобы сделать само
по себе неприятное переживание предметом воспоминания и психической переработки. Пусть
этими случаями и ситуациями, завершающимися в итоге получением удовольствия, занима-
ется эстетика, руководствующаяся экономическим принципом; для наших целей они ничего
не дают, ибо предполагают существование и господство принципа удовольствия и не свиде-
3
Когда ребенку было пять лет и девять месяцев, его мать умерла. Теперь, когда она действительно ушла «прочь» (о-о-о),
мальчик не проявлял печали. Но за это время родился другой ребенок, пробудивший в нем сильнейшую ревность.
11
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
12
З. Фрейд. «Я и Оно (сборник)»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета
мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal,
WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам спо-
собом.
13