Professional Documents
Culture Documents
Борис БРОЖОВСКИЙ Работать в кино трудное счастье
Борис БРОЖОВСКИЙ Работать в кино трудное счастье
Борис БРОЖОВСКИЙ Работать в кино трудное счастье
счастье!»
screenstage.ru/
By Татьяна МУШТАКОВА
Лауреат Государственной
премии СССР 1989 года
(знаковый фильм “Холодное
лето пятьдесят третьего…”
режиссера Александра
Прошкина) и Заслуженный
деятель искусств России
(2001), посвятивший себя
отечественному
кинематографу, на редкость
скромен и благодарен судьбе и
коллегам. Причем каждому,
поименно, в творческом и Борис Брожовский
техническом составах
съемочных групп.
1/10
отличают камеру Брожовского. У нее свой язык, дополняющий фабулу
картин. Тщательные, выразительные крупные планы более чем в
тридцати лентах. Именно камера позволяет видеть все тонкости
актерской игры кумиров зрителей: Олега Басилашвили, Анатолия
Папанова, Армена Джигарханяна, Валерия Приемыхова, Нины
Усатовой, Ирины Купченко, Богдана Ступки, Костаса Сморигинаса,
Станислава Любшина, Александра Абдулова, Ирины Метлицкой,
Татьяны Васильевой и многих других.
2/10
Его рассказ знакомит нас с прошлым. Удивительно передает
атмосферу времени, подробности жизни и работы оператора.
Мне не стыдно ни перед бабушкой, ни перед мамой. А вот очень стыдно перед отцом,
Леонидом Яковлевичем Брожовским, кинорежиссером. Он уже не вернется с небес…
Отец общался со мной не часто, хотя прекрасно знал и понимал сына. Когда меня
привели в седьмом классе, было это в 1950 году, под очи отца, он выслушал мою
историю. Она была весьма драматичной, связанной с отроческими попытками
доказать всем, на что способны будущие мужчины.
В группе с тремя режиссерами отец в 1941 году закончил фильм “Два друга”. Одним из
его режиссеров был сокурсник отца, Лев Ишков. Он погиб во время войны в
штрафбате. Его имя начертано на памятной стелле “Мосфильма”. Картину их, как
теперь говорят, резали и резали. В итоге положили на полку. Это был переломный год
для папы. Он работал и с Пырьевым. Кстати, Иван Александрович очень помог отцу в
годы кампании “космополитизма”. Буквально уберег от высылки из Москвы.
3/10
Многие на “Мосфильме” оказались высланными – отец же, благодаря своей
образованности, был рекомендован Пырьевым на работу в газету “Вечерняя Москва”.
Иван Александрович сказал: “Леня, лучше так, чем по-другому…” И мне позже помог
Пырьев, когда на меня при обстоятельствах случайного характера завели дело.
Грозило прилично. Отпустили. Бедные мои родители! А теперь живу на улице имени
Пырьева. Вернувшись на студию, папа работал долгие годы вторым режиссером. Я
впервые попал на съемки еще в коротких штанишках, играл в фильме “Первая
перчатка” режиссера Андрея Фролова в 1946 году.
Отец ушел в ополчение. Лев Ишков побежал на сборный пункт и объяснил офицерам,
что нельзя человеку, который с двадцати шести лет на инсулине, участвовать в
военных действиях. В противном случае отец погибнет без препарата. Офицеры
проверили документы и убедились в диагнозе. А все ополченцы массово полегли тогда
под Москвой. Полк, в котором должен был числиться отец, в бою смели начисто. Лев
Ишков, родственная душа, спас отца!
4/10
попал камень. И кто-то в первых рядах сказал: “Чтобы еврей больше не забивал!” И это
было единственный раз за все сознательные восемьдесят лет! Причем меня уверяли,
что я не похож на еврея.
Мама переживала: “Зачем тебе футбол?!” Отец вообще не вмешивался. Ну, мол, хочет
Боренька, пусть ходит. Я успокаивал ее: “Мама, вот окончу школу, поступлю в
Университет, на журналистику и буду спортивным обозревателем. Я не буду связывать
свою жизнь с футболом”. Однажды иду головой на мяч, очнулся – наверху потолок.
Оказывается, мне бутсой попали по подбородку и сломали перегородку носа. Мои
мечты рухнули.
5/10
сценарий Александра Галича и Константина Исаева, папа участвовал в этих съемках
режиссера Михаила Калатозова ). И вот тут я влюбился. Не в операторскую профессию,
а в актрису Лилию Гриценко.
С интересом вникал, слушал пение Лилии, меня втягивало в процесс съемок не только
чувство, которое постепенно таяло. Везде побывал на площадках, сопровождал группу,
наблюдал, как работает оператор Марк Магидсон. Он мне что-то показывал, учил
композиции, объяснял, но “не в коня корм”. А когда стали мои товарищи поступать в
Бауманский институт, процентов семьдесят из класса, рядом, по месту жительства, они
мне намекнули, что я вряд ли туда попаду. Ну, решил я тогда, подумав, попробовать во
ВГИК. Сдал документы. Ждал экзамена. На коллоквиуме задавали вопросы на
зрительную память: сколько колонн у Большого театра, количество ручек при входе в
Большой, какой дом стоит справа или слева от театра? А я только и знал – как бы об
штангу головой не стукнуться на поле. Ну, я понял, что делать. Развернулся и ушел. И
весь год готовился к экзаменам серьезно и очень гордился собой. Никогда прежде не
был так образован.
Я очень много читал, фотографии делал, весь день проводил в библиотеке, в музеях.
Ходил по улицам и фиксировал все, что могло быть на экзаменах. Вопросов на
зрительную память мне не досталось. Спросили о Рубенсе и Иогансоне. Фотографии
мои понравились. Это было в 1954 году. Нам повезло – в мастерской лауреата трех
Сталинских премий, оператора Леонида Васильевича Косматова было пять москвичей,
остальные из разных соцстран. Болгарин, венгр, румын, два северных корейца, два
поляка, два немца. Среди нас были уже взрослые люди, которым было тридцать лет,
они многому научили.
Самым близким моим другом был поляк Ежи Госцик, он стал на родине крупным
оператором. Прекрасно говорил по-русски. Я подружился с Саввой Кулишом, умница,
образованный, талантливый, блистательный товарищ, правда, позже он стал
режиссером. Косматов предупредил нас, что к фотографии надо относиться очень
аккуратно, не привыкать к статуарному плану, думать о движении. Я перестал
заниматься фотографией. Мне бешено не нравилась техника. Крутить рукой влево,
ногой – вправо…
Косматов снимал тогда экранный сериал “Хождение по мукам” и бывал очень редко. С
нами работали его помощники. Лекции читал возглавлявший нашу кафедру Анатолий
Головня. Помню, он нас разнес в пух и прах, и только храбрый Ежи Госцик,
переживший Катынь, ему сказал: “Что вы нас спрашиваете! Вопросы задаете! Мы же
вас, Анатолий Дмитриевич, все равно боимся!”
6/10
Но! Никто больше не выступил. Педагоги по специальности не могли простить мне
этого до окончания института. Подставили меня – наука. Наивным оказался младший
товарищ.
Распределение было неинтересное. Вот тут – длинный рассказ. Савва Кулиш и Олег
Згуриди отказались от распределения. Через прекрасную Среднюю Азию прошли и
обожаемый, любимый мною бесконечно Герман Лавров, замечательные Вадим Юсов и
Наум Ардашников. Позже я работал и с Германом, и с Наумом, когда они
реализовывали режиссерские проекты.
7/10
нишу с сосульками: загляденье. Отдаю камеру ассистенту, делаю шаг по льду … и лечу
вниз.
Через два месяца родители прочитали и узнали все. Врача привязали к лошади, меня к
фанере, погонщики рядом. Переправа опять была драматичная. Полгода на костылях.
И в гипсе столько же. С бородой благородной. У меня в книжке трудовой на
таджикском языке первая запись. Но перед отъездом мне еще удалось самостоятельно
сломать руку.
Эпопея долгая была. На поезде ехал пять суток в перевернутом состоянии. Потом еще
увезли в Первую градскую. Таджики мне оплачивали бюллетень уже в Москве (в
трудовой книжке значилось – уволен по собственному желанию в связи с переходом на
пенсию, по их представлениям так назывался бюллетень). В сопровождении няни
Груни, вырастившей меня с рождения (а потом и мою дочь Дашу), ходил весь срок в
поликлинику. Здоровый дядя с бородой. Когда сняли гипс, мама ужаснулась, нога
бывшего футболиста была практически в несколько сантиметров…
8/10
На фильме “Я – Куба” я занимался всем. И очень горжусь, что получал много похвал от
Сергея Павловича, открывшего мне свои технические придумки. Боялся до смерти
встретиться с ним, когда тринадцать часов летели в самолете – меня трясло.
Уверенность появилась месяца через три. Мы первые планы снимали. Три эпизода.
Пленка была замечательная, “ифро”. В лаборатории на студии, в Гаване, работал чех.
Проявили, потом надо показать Сергею Павловичу. А монтажер должна была, когда
негатив просматривается, срезать четыре кадрика в конце, с каждого из трех планов.
Кипа срезок лежит на столе от пятидесяти планов… Она изрезала всю панораму:
крупный план, далее актер уходит на общий – отрезает, и так весь съемочный день
изрезан. Катастрофа! При разборе виноват, конечно, я. Монтажер делала это в первый
раз, в Америке так не делали. Я же не мог объяснить по-испански без переводчика. А
когда разговаривали, сказал Урусевскому: мол, переводчик всегда с вами рядом.
Пересняли спокойно, все улеглось. Сделали три срезки. Я уже самостоятельно
существовал. Когда Урусевский меня искал, себя терзая, – та ли фактура, надо
посмотреть негатив, или передержали? Каждый раз после съемки – нам бы отдохнуть!
Ребята меня “прикрывали” – то я в бассейне, то в нашем Посольстве в бильярд играю.
Ответственности профессиональной Сергей Павлович был редкой. Когда позже я
просил посмотреть пробы, снятые мною на первой самостоятельной картине
Владимира Петрова “Кузнецы грома”, отвечал: “Боря, ты сам все знаешь, зачем мне
смотреть”.
9/10
Прошкин уникально видит и выбирает актеров. Я очень любил сидеть у него на
пробах. Было это увлекательно. Прошкин играл в Театре Комедии у Николая
Павловича Акимова, был хорошим артистом. Вероятно, эти “корни” ему помогают.
Мой любимый кадр: сидящий спиной к озеру Приемыхов, когда всех убили. Со спины
снимали широкой оптикой. В фигуре персонажа, в пластике выражен весь ужас
происходящего. Я мечтал снять всю картину без солнца, только три эпизода с солнцем
все-таки остались – их не успели переснять. Должно было быть все пасмурно в этом
фильме. Жаль картину, дали всего триста метров “Кодака”.
Всегда держишь ответ перед собой. Я понял – благодарен судьбе за то, что у меня такая
жена, замечательная актриса Нина Попова; у меня такая дочь, классный специалист в
экономической сфере, Даша. Хотя они наделены одним жестким качеством. Стоят
рядом со мной как тот “человек с ружьем”, охраняя. Однако поэтому продлили мою
жизнь на двадцать лет. Удачи и неудачи прошли весело. Я счастливый человек.
Сегодня мое счастье – внученька Маша, которую я обожаю.
Экран и сцена»
№ 15 за 2020 год.
10/10